5

Между прочим, во время пребывания нашего по отбору вещей из музеев в г. Днепропетровске [79], с целью розыска церковных риз, я зашел специально к инспектору культов т.Николаевскому и от него узнал, что незадолго до того им была передана значительная часть церковных риз местным клубам. Я просил его указать мне место, где они находятся, и узнал, что часть находится в клубе профсоюзов. Я сейчас же отправился туда и когда обратился в клуб союзов, то там узнал, что вся эта партия уже разобрана и порезана на части. Таким образом, спасти эту партию не представилось возможным. Чтобы избежать таких случаев, я, по приезде в Киев, сейчас же написал всем Админотделам о том, что Киевская контора интересуется закупкой риз, платит по твердой цене и в случае наличия запасов мы просим нас извещать. После этого последовало массовое сообщение со всех округов о наличности в продаже риз. Ввиду того, что контора «Антиквариат» в Киеве при Госторге состояла из одного лишь человека – меня, на которого падала масса обязанностей, и агента по розыску вещей в городе и провинции, счетовода, упаковщика вещей и отправителя грузов в Ленинград при массе бумаг, а также массы вызовов в провинцию по требованию Админотделов, что в столицах выполняется целым штатов сотрудников, я не успевал объезжать все места. В настоящий момент в конторе Госторга лежат срочные телеграфные вызовы меня в Днепропетровск, Кременчуг, Старобельск [80], Мариуполь [81], Черкассы [82], Ромны и Чернигов.

Последнюю поездку [перед самым арестом] я совершил в г.Прилуки, ввиду того, что получены были две срочные телеграммы и вызов меня по телефону. В Прилуках, в день приезда, несмотря на страшную распутицу в дороге из-за весеннего таяния снегов, я совершил поездку в Густынский монастырь, где, по словам инспектора Админотдела т. Ильченко, было сложено парчи и риз на громадную цену. Ввиду того, что там размещена колония беспризорных, с другой же стороны, собор стоял с выбитыми окнами и на ризы насыпало снегу, являлась опасность, что при таянии снегов материя, находящаяся там, может сгнить. К вечеру мы вернулись обратно, причем по дороге несколько раз падали из брички из-за ужасной дороги. Несмотря на это, на следующий день я опять выехал туда, за 10 верст от города с двумя работницами и одним работником. Ввиду того, что работу по отборке и оценке в этот день закончить не пришлось, я остался ночевать в монастыре с работником, а двух девушек с половиной груза отправил в Прилуки. Всего мною в течение 4 дней закуплено товара на сумму 6000 руб.

По поводу лично переданных мной товарищу уполномоченному 16 долларов и одной золотой десятки сообщаю: товарищ уполномоченный произвел обыск в запертом моем ящике, где ничего не нашел. После этого он спросил, где у меня имеются ценности. На это я вынул сам эти 16 дол[л]аров и 1 десятку из того ящика, где он уже произвел обыск, и передал ему.

1 десятка оставалась у меня от продажи в 1920 году одному приезжавшему москвичу из моей старинной коллекции гравюр за 5 золотых десяток, а 16 долларов я купил у моего знакомого, сослуживца по Госиздату, складам УТО тов. Прончука, в 1926 году, когда я служил на этих складах, который, нуждаясь в деньгах, просил меня их разменять. Я взял их для размена, но сам купил, так как имел тогда излишек денег и считал тогда более выгодным держать их не в советской валюте, а в иностранной.

С гражд.[анином] Золотницким М.[оисеем] Абр.[амовичем], имевшим магазин антикварный на Крещатике до 1926 года, я познакомился очень давно, лет двадцать тому назад. Он имел очень долгое время антикварный магазин на Крещатике, на углу Институтской. Будучи любителем старины и собирателем, я часто заходил как к нему в магазин, так и в магазин брата его Золотницкого Я.А. До последнего времени Золотницкий Моисей Абрамович продолжал держать магазин драгоценностей и антиквариата, а затем получил разрешение на выезд во Францию, куда и выехал, а там уже и умер. Золотницкий был очень интересным рас[с]казчиком о старине, и я был с ним как со многими антикварами в большой дружбе, а так как магазин его был в центральном месте, на ул. Воровского [83], то проходя мимо, я часто заходил к нему.

С гр. Быстрицким М.С. я познакомился в г.Одессе, в бытность мою там с санлетучкой во время занятия Киева поляками. Брат его имел там антикварно-комиссионный магазин, и я, проходя по городу и видя вывеску этого магазина, зашел и познакомился там с ним как с антикваром. Года, кажется, через два он приехал сюда в Киев и занялся антикварными делами.

На этой почве мне приходилось в городе с ним встречаться. Ввиду того, что этим делом он занимается уже много лет, он является большим знатоком и полезным человеком в смысле возможности отыскания хороших и подходящих вещей для экспорта.

Когда операции в Госторге по закупке антиквариата были прекращены, при Госторге оставалось отделение по закупке лишь ковров. И вот, после моего ухода т.Быстрицкий был приглашен в Госторг в качестве агента для разъездов по закупке ковров, и ему были даны деньги в сумме, кажется, 2000 для закупки ковров. Он тоже поставлял нам старинные предметы, часть которых браковалась, а часть годных для экспорта нами покупалась.

Не так давно мною было получено от ленинградской конторы «Антиквариата» сообщение о том, что гр. Быстрицкий подал заявление конторе о желании служить конторе в качестве агента по разъездам для закупки старинных вещей, и меня просили сообщить мнение по этому поводу, а также способе привлечения т. Быстрицкого на работу.

Я сообщил, что гр. Быстрицкий является человеком безусловно очень опытным в смысле как розыскивания, так и определения старинных вещей, имея 30-летний опыт, но что привлечение его на службу возможно лишь на условиях комиссионера с очень малым окладом в сумме 30 руб. в месяц, каковые типы договоров у нас в Госторге имеются и уплатой 10 % вознаграждения от суммы доставленных вещей по роспискам продавцов; при этом я указал, что таковой договор необходимо ограничить сроком не более 3 месяцев, чтобы видеть, какие результаты дадут его поездки, и в случае невыгодности его работы для Госторга иметь возможность прекратить действие договора.

Контора «Антиквариат» дала свое согласие, о чем я и сообщил Быстрицкому, но оказалось, что гр.Быстрицкий за это время получил какое-то более выгодное служебное предложение, а потому от поступления на службу в Госторг на этих условиях он отказался.

В[п]лоть до последнего времени, т.е. до момента переговор[ов] о принятии его на службу в качестве разъездного агента гр. Быстрицкий месяцами не заходил в контору, и вещи доставлял в контору в очень малом количестве. Повидимому, он розыскивал вещи неэкспортного характера, а потому таковые нам не приносил. Иногда, но очень редко, за вещами он ездил и в провинцию, но куда именно, я не знаю, так как вообще у антикваров существует обычай скрывать места обнаружения товара, так как бывали случаи, что один перебивает вещи у другого в хорошем пункте. Не так давно мы получили от конторы «Антиквариат» указание на то, что для развития закупок на Украине необходимо последовать примеру ленинградской конторы и завести сеть разъездных агентов, причем указывалось, что уплата таким лицам жалования должна быть минимальная, а все содержание их должно составляться из процентного вознаграждения.

Гр.Быстрицкого я считал наиболее подходящим для этой роли не только потому, что он был наиболее знающим в области старины, но еще и потому, что при таких поездках агенту нужно давать деньги для закупок сравнительно большие, и в случае отсутствия товара или же неудачных покупок, что весьма возможно всегда, значительные расходы по теперешним разъездам могут вызвать растрату агентом части данных ему сумм. В этом отношениии из числа антикваров Быстрицкий выделялся тем, что у него на квартире имеется пианино Беккера и несколько других недвижимых вещей, ценность которых определяется в сумме 1000 – 1500 руб., и я имел в виду взять у него подписку об обязательстве возврата денег под залог этих вещей.

Глевасский

Примітки

79. Див.: Катеринославський Музей імени А.Н.Поля // Наше минуле. К., 1918. Вересень-жовтень. Ч. 2. С. 205; Катеринославський Музей імени А.Н.Поля // Наше минуле. К., 1918. Листопад-грудень. Ч.3. С. 149-150; Кореньов В. Дніпропетровський музей мистецтв // Зоря. 1926. Грудень. Ч. 24. С. 41; Коренєв Вячеслав. Дніпропетровський художній музей // Український музей. Зб. 1. К., 1927. С. 262-264; Козар Павло. Дніпропетровський краєвий історико-археологічний музей (колиш. ім. А.М.Поля) // Там само. С. 262; Жук Б. Советские археологические музеи и их руководители. С. 87-88.

80. Див.: Музей Старобільського краю // Український музей. Зб. 1. К., 1927. С. 243-244.

81. Пор.: Маріупольський музей повітового земства // Наше минуле. К., 1918. Листопад-грудень. Ч.3. С. 150; Коваленко І. Маріупольський музей // Український музей. Зб. 1. К., 1927. С. 245; Жук Б. Советские археологические музеи и их руководители. С. 90.

82. Див.: Черкаський музей // Наше минуле. К., 1918. Вересень-жовтень. Ч. 2. С. 205; Бочков Дмитро. Черкаський округовий ім. Т.Гр.Шевченка музей // Український музей. Зб. 1. К., 1927. С. 250-251. Підп.: М.Бочков. Поруч із цим підписом 24 квітня 1976 Дмитро Опанасович лишив автограф на моєму примірнику збірника.

83. У 1923-37 роках Хрещатик звався вулицею Воровського.