«Стрела» про архів Гната Хоткевича і взагалі
Сергій Білокінь
2000 року у журналі «Кур’єр Кривбасу» (число 123) надрукувано дослідження Олега Івановича Микитенка, розпочате виразним свідченням: «Написати цю статтю мене змусило несподіване сумне відкриття, яке я зробив на підставі зіставлення двох текстів 1987 і 1995 років».
Перший текст – спогади Юрія Смолича «ВАПЛІТЕ і я», що опублікувала його удова Олена Григорівна, колишня дружина музикознавця Ігоря Федоровича Белзи (дівоче прізвище Солодар, дочка тов. міністра народного господарства Директорії). Газета «Літературна Україна», перше жовтня 1987 року. Рубрику «Сторінки призабутої спадщини» вів у «Літ. Україні» директор Інституту літератури Микола Жулинський.
Про роль І.Ф.Белзи у київському довоєнному житті мені розповідала невістка акад. Д.Н. Прянішнікова Ірина Володимирівна Бошко, московська вчителька, що ніколи не забувала своєї київської Паньківської вулиці. Її спогади про перебування 1938 року у Лук’янівській тюрмі я опублікував (Україна. 1989. №№ 20-21).
Другий текст, що так вразив Олега Івановича Микитенка, – публікація колишнього кадрового працівника КГБ В’ячеслава Попика «Під софітами секретних служб». Це було перше (здвоєне) число нового натоді науково-публіцистичного журналу «З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ» ( № 1-2. 1995).
Отже, перший текст – спогади українського радянського письменника Ю.Смолича, що працював заступником головою правління Спілки письменників України, очолював Українське товариство культурних зв’язків з українцями за кордоном («Україна»). Був удостоєний звання Героя Соціалістичної Праці (1970), нагороджений двома орденами Леніна та іншими орденами і медалями. Обирався депутатом Верховної Ради УРСР, кандидатом у члени ЦК Компартії України. Член Спілки письменників з 1934 р.
Другий текст – чиєсь агентурне донесення з архівів КГБ. Зараз цей документ зберігається у робочій справі агента «Стрела» (Юрія Смолича). Том 1. № 53141. На обкладинці: «Хранить постоянно. Сов. секретно». Печатка: «Розсекречено. 03.08.2011». Виходить, ще за кілька років до того, як президент України Порошенко підписав пакет антикомуністичних законів, шість Смоличевих томів особової справи та робочих справ розсекретив апарат СБУ.
Виходить, Олег Іванович Микитенко зробив справжнє відкриття ще до епохального Порошенкового указу. Ось те злополучне місце:
«13 мая 1933 года Довженко не то случайно, не то специально приехал в Харьков. Он вошел в комнату, где лежал в гробу Хвылевой (было поздно, и людей присутствовало немного), подошел к гробу, ни на кого не смотря, взял голову обеими руками, нагнулся, поцеловал заклеенную рану, повернулся и вышел. Вслед за ним вышел Иогансен, Слюсарено и я. Вчетвером мы отправились бродить в парк. Довженко все время молчал».
Тотожні у двох документах речення виділив Олег Іванович.
Убивчо характеризують «Імперію зла» ніби несподівані факти. Московський історик Нікіта Васільєвич Пєтров у книжці про начальника КГБ Сєрова повідомив, що за наказом Сталіна нищилися матеріали НКВД-МГБ. При цій нагоді були знищені справи-формуляри на Г.Дімітрова, В.Піка, Г.Малєнкова, справи спецперевірки на М.Суслова (!), М.Сабурова, П.Поспєлова, М.Пєрвухіна, агентурно-слідча справа на Н.Швєрніка, агентурні донесення й матеріали прослуховування К.Ворошилова. Деякі справи-формуляри не були знищені відразу. У списку матеріалів, відправлених на розгляд до московського КГБ, фігурують матеріали на Л.Мехліса, Р.Землячку, Д.Мануїльського, С.Задіонченка та ін.
Документи 1935 р.
– 25 січня:
«Представляя обработку на писателя Смолича Юрия Корнеевича, 1900 г. рождения, урож. г. Умани, укр[аинец,] б/п [беспартийный] – прошу санкционировать его вербовку в качестве спецосведомителя по литературным кругам».
– 13 лютого:
«Подписка. Я, Смолич Юрий Корнеевич, даю настоящую подписку. […] В своей деятельности как секретного сотрудника буду руководствоваться указаними работников УГБ, правдиво и честно сообщая о всех видах контрреволюционной деятельности антисоветского элемента. […]»
– 13 лютого:
«Протокол допроса Смолича Юрия Корнеевича 13 февраля 1935 г.
Вопрос: В чем Вы себя признаете виновным? […]
Ответ: Писатель Бажан в разговорах со мной констатировал «занепад» украинской литературы, в которую, с одной стороны, вливаются «бездарности», а с другой – арестовываются «таланты». […]
В квартире Вражливого всегда можно было услышать, что «Дом «Слово» – это дом предварительного заключения украинской литературы» или что «это братская могила украинских писателей».
– 3 березня:
«Пом. нач. СПО УГБ ХОУ НКВД Якушев.
Зам. Нач. КОУ.
Рапорт.
Согласно Вашей санкции, 13.ІІ мною был завербован для секретной работы по украинским литературным кругам – писатель Смолич Юрий Корнеевич под псевдонимом «Стрела».
Документ 1944 р.
«Постановление (по личному делу агента, осведомителя). 3 августа 1944 г. «В личном деле подшито и пронумеровано всего 181 листов». 2-й розділ. Арк. 24.
Документ 2011 р.
«У даній справі пронумеровано, підшито і скріплено печаткою № 202 «для пакетів» 145 (сто сорок п’ять) аркушів.
З цього видно, що частина документів із робочої справи зникла.
Агентурні донесення почали надходити від Смолича 1935 року, але його робоча справа починається від 1940 року. Закінчується робоча справа донесенням від 17 січня 1953 року, яке прийняв Цвєтухін. 27 січня Цвєтухін писав Агаянцові: «Для сведения сообщаю, что агент «Стрела» нами исключается из секретной сети в связи с тем, что он занимает руководящее положение в Союзе советских писателей УССР».
До того самого сюжету:
«Сов. секретно.
Утверждаю
Зам. министра Госбезопасности УССР
полковник госбезопасности Бровкин
27 января 1953 г.
Заключение
(по личному делу агента «Стрелы»)
Гор. Киев, 27 января 1953 г. Я, зам. нач. 4 отдела 5 управления МГБ УССР майор госбезопасности Секарев, рассмотрев личное дело агента «Стрелы» № 4716 – Смолича Юрия Корнеевича, 1900 года рождения, украинца, члена КПСС, писателя, члена ССПУ, проживающего в гор. Киеве, –
нашел:
«Стрела» занимает руководящее положение в Союзе советских писателей Украины. На основании изложенного
полагал бы:
Агента «Стрелу» из сети агентуры исключить без отобрания подписки. Личное и рабочее дело сдать на хранение в архив отдела «А» МГБ УССР.
Зам. нач. 4 отдела 5 упр. МГБ УССР
майор госбезопасности В.Секарев
Согласен: Начальник 5 управления МГБ УССР
Полковник [підпис] Цветухин
27 января 1953 г.
«Сов. секретно.
Утверждаю
Зам. министра Госбезопасности УССР
полковник госбезопасности [підпис] Бровкин
20 февраля 1953 г.
Постановление.
Личное дело агента «Стрелы», занимающего временно руководящее положение в Союзе советских писателей УССР, подлежит уничтожению в соответствии с директивой МГБ СССР № 161.
Учитывая, что «Стрела» находится на руководящей должности в ССПУ временно, что он, как агент, еще может быть нами использован и что на него в производстве 5 управления МГБ УССР имеется дело-формуляр как на украинского националиста, –
полагал бы:
личное дело «Стрелы» не уничтожать и хранить в отделе «А» МГБ УССР
Зам. нач. 4 отдела 5 упр. МГБ УССР
майор г/б В.Секарев
Согласен: Зам. нач. 5 управления МГБ УССР
подполковник г/б [підпис] Романишин
14 февраля 1953 г.»
Папери Смолича підшиті вищою мірою неохайно. Те, що він приносив чекістові, з яким був на зв’язку, а той їх «приймав» (це Якушев, Бородкін, Гєрсонський, москвич Міславський, Шевко, Карін і Цвєтухін), відрізняється форматом. Відрізнялись папери також шрифтом друкарської машинки. Друкарка робила копії на бланку агентурного донесення (перший аркуш) і на звичайному папері (наступні). Це розходилось по справах-формулярах відповідних діячів. Трапляються окремі агентурні донесення «Стрелы» після 1953 року, але їхнє виявлення неможливе без комплексного перегляду справ-формулярів.
В особовій справі (личном деле) Смолича читаємо його характеристики.
3 вересня 1940:
«Квалифицированный агент, проявляет инициативу в работе. Задания наши выполняет аккуратно и добросовестно. […] В 1940 году ездил в рейд во Львов и 2 раза в г. Киев».
1 червня 1945:
«По возвращению на Украину агент «Стрела» активно включился в разработку антисоветских националистических элементов среди писателей (Яновский, [прізвище закреслене], Смилянский, Вышня и другие). Проявил себя честным, преданным агентом. Исключительно объективен. Старательно и аккуратно выполняет наши задания. Исключительно дисциплинирован. Представленные им материалы ценны. Является одним из основных агентов по писательским кругам».
Совєцьким спецслужбам були притаманні спеціальні ігри, ба навіть пряма розбіжність у характеристиках, які вони видавали. У міському архіві зберігаються матеріали переатестацій Лук’янівської тюрми початку 1920-х років. За однією характеристикою, заступник начальника «ідейно витриманий», «працює над собою», за іншою, на прохання в’язня може щось до тюрми пронести. Одна характеристика дає змогу тримати чоловіка й далі на посаді, друга увесь час тримає його на гачку.
«Позитивна» характеристика Смолича:
«С органами НКВД и НКГБ связан с начала 30-х годов. За время работы с нами проявил себя как исключительно честный и преданный агент. […] Будучи с начала своей творческой деятельности в личной дружбе с Довженко, Яновским и другими, «Стрела» в процессе работы с нами в основном направлялся на их разработку. «Стрела» выполнял важные задания по вскрытию националистического подполья и в этом отношении себя оправдал. В разоблачении двурушнической, националистической линии и поведения Довженко в значительной мере способствовали материалы «Стрелы».
Така характеристика обгрунтовувала нагородження чоловіка орденами, званням Героя Соціалістичної Праці.
1944 року Смоличів начальник по КГБ Анатолій Іванович Шевко (1919-2008) підготував на нього довідку протилежного характеру, що дала б можливість у разі чого його й посадити:
«Стрела» происходит из семьи дворянина. Его отец занимал видный пост в аппарате царского правительства. В годы гражданской войны «Стрела» принимал активное участие в работе петлюровских «просвитянских» организаций. В 1926-1931 годах состоял активным членом антисоветской националистической литературной организации «Ваплите». В этот период и в последующие годы поддерживал связи с видными украинскими националистами, членами «УВО» Хвылевым, Кулишом, Вражливым и др., неоднократно вел с ними разговоры националистического характера».
Згадуваний Шевко заповнив «Реєстраційний аркуш про видачу винагороди агентові «Стрела».
«31.ХІІ – 45 г. Выдал начальник отд. 2 Управления НКГБ УССР Шевко. 900 рублей за разработку Яновского, Вышни, Малышко и др.»
«[…] февраль 1946 г. Шевко. 1500 рублей».
«25.VI.1946 г. Выдал нач. отд. 2 Управления МГБ УССР Шевко. 2000 (две тысячи) руб.»
Цікаве подання чекіста Герсонського від лютого 1941 року:
«Из бесед с агентом «Стрела» установлено, что последний используется Вами в основном по разработке и освещению еврейских писателей националистов Нистера Кагановича и др., а также частично по разработке академика Белецкого. Такое использование квалифицированного, ценного по разработке украинских националистов агента не только не целесообразно, но и вредно, так как деквалифицирует его и отводит от тех прямых задач, ради которых был заагентурен «Стрела». […] В связи с изложенным просим:
1. Немедленно отвести «Стрелу», под благовидным предлогом, от активной разработки и специального общения с еврейскими писателями.
2. Направить «Стрелу» на связь и разработку националистических элементов среди украинской интеллигенции (научные и литературно-артистические круги), поставив перед ним конкретные задачи.
3. Обеспечить агентурное освещение «Стрелы», с целью проверки в первую очередь его личных политических настроений и степени его честности во взаимоотношениях с нами. Это мероприятие, во избежание провала, следует особо серьезно продумать.
4. Практиковать периодически наружное наблюдение за «Стрелой», приурачивая это наблюдение к моменту выполнения им конкретних заданий по разработкам.
О Ваших мероприятиях по перестройке работы с агентом «Стрела», а также о достигнутых результатах систематически нас информируйте, прилагая все копии его агентурных донесений.
Прилагаем подлинники агентурных донесений «Стрелы» для приобщения к его рабочему делу. Возьмите «Стрелу» на личную связь».
Велике значення мають документи заступника начальника І Управління КГБ УРСР полковника В.Цуркана про його взаємини зі Смоличем і його дружиною, наприклад довідка від 16 березня 1973 року:
«Ю.К.Смолич рассказывал быв. ответственному секретарю Общества культурных связей с украинцами за границей Левищенко Михаилу Александровичу, что в 1964 или 1965 году три экземпляра рукописи книги «Розповідь про неспокій» (опубликована в 1968 г.) были переданы в ЦК КПУ т. Скабе А.Д., в КГБ – Шульженко Б.С. и в МИД УССР.
Т. Скаба был против публикации книги, докладывал об этом т. Шелесту П.Е., но т. Шелест окончательного решения не принял, а предложил показать рукопись компетентным лицам. В результате важную роль сыграло положительное мнение о рукописи, якобы высказанное Шульженко, с которым Смолич имел личный контакт».
Щоб документ набрав ваги, згори додано «Секретно. Экземпляр единственный».
Ордер на трус та арешт видатного українського письменника Гната Хоткевича було виписано 23 лютого 1938 року. 8 жовтня 1938 року його розстріляли. Нижче наводиться агентурне донесення агента «Стрела» від 6 січня 1941:
«26/ХІІ мы вдвоем с академиком Белецким весь день провели в поселке Высоком (Красноармейская улица, № 17), осматривая архив Гната Хоткевича. Показывала нам архив жена Хоткевича, Платонида Владимировна. Архив находится в трех больших сундуках, а также в ящиках письменного стола и книжном шкафу. Для подробного его изучения – знакомства с рукописями и разбора корреспонденции – нужно затратить много дней, а то и недель. Мы смогли только поверхностно просмотреть содержимое сундуков и ящиков, углубляясь лишь в более примечательные материалы.
При беглом осмотре, среди показанных нам материалов, я не обнаружил чего-либо имеющего специальный политический интерес (мабуть, ідеться про летючки, прокламації, яких було багато в паперах Міяковського). Если и есть такие материалы, то они могут быть среди писем, но их нужно разобрать специально – переписки много, и она в совершенно хаотическом состоянии. Все же остальные материалы имеют общекультурный интерес – в вопросах литературы, театра, музыки, фольклора.
Среди просмотренных материалов главное место занимают личные, творческие материалы Хоткевича. Их так много, что невозможно их все пересмотреть – их список занял бы много страниц. Это – романы, повести, рассказы, научные работы, статьи, переводы, сценарии, пьесы, учебники, ноты и прочее. Особо останавливают внимание капитальные работы:
1) Роман о Шевченко на 100 печатных листов (несколько тысяч страниц),
2) «История галицкого театра» на листов 80,
3) «История кобзарского искусства»,
4) Театральные записки.
5) История Галиции,
6) Дело Энгельгардта – историческая сводка,
7) Учебники игры на бандуре,
8) Ноты – записки и аранжировки западно-украинских народных песен.
О качестве и значении этих работ можно судить только после подробного ознакомления с ними, но их ценность как историко-культурных материалов – несомненна. Они не должны погибнуть. Большинство из этих работ как представляющих личный творческий материал репрессированного врага – творческого внимания не получат и опубликованы быть не могут. Однако, ряд из них (например, «История галицкого театра», «История кобзарского искусства» или записи народных песен) не являються личным творческим материалом, а являются лишь собранием народных и общественных документов, записью народного творчества, только осуществленного Хоткевичем.
По моему мнению, они могут быть использованы для работы научных учреждений (институты литературы, фольклора), независимо от того, кто был их собирателем. А интерес для научной работы они представляют огромный. Такое мнение высказывает и Белецкий, однако как директор Института литературы, он колеблется – может ли институт использовывать (так) материалы репрессированного, хотя бы они и были не личным его творчеством, а только компиляцией. Кроме того – они являются собственностью теперь жены Хоткевича, и Белецкий не уверен, сможет ли институт отпустить средства на приобретение материалов репрессированного.
Ряд других материалов, не являющихся личным творчеством Хоткевича, не вызывают у Белецкого сомнения в возможности их использования и, по мнению Белецкого, могут быть приобретены государством подобно тому, как уже приобретены Интитутом литературы у жены Хоткевича ряд писем видних писателей прошлого. Все эти материалы, имеющие безусловную и большую ценность. Это:
1) Бандура (инструмент), на которой играл виднейший музыкальный деятель пришлого [Мыкола] Леонтович,
2) Два альбома красочных рисунков западно-украинских узоров – прекрасно исполненных и готовых к печати, представляющих исключительный интерес для фольклористики,
3) Пачки нот с записями западно-украинских народных песен,
4) Некоторые фотографии деятелей украинской культуры прошлого – неопубликованные,
5) а также несколько писем разных деятелей украинской культуры прошлого, среди которых, в частности, мы обнаружили письмо Леси Украинки и записку Заньковецкой.
Эти материалы жена Хоткевича, очевидно, будет стараться распродать в разные руки.
Все материалы находятся в очень плохих условиях, угрожающих им скорой гибелью: сундуки стоят на морозе в сенях, нотами заклеиваются разбитые окна, бандура Леонтовича висит в комнате, в которой температура ниже нуля, и ей угрожает немедленная гибель.
При обмене мнениями о ценности осмотренного архива, Белецкий занимает двойственную позицию. Материалы не личного творчества Хоткевича он считает очень важными, но не представляет себе возможности их приобретения Институтом литературы, не располагающим средствами. Материалы же личного творчества Хоткевича он, по существу, считает очень ценными, но не считает возможным говорить об их ценности, в связи с тем, что автор – репрессированный.
Он только вздыхает, что «такая капитальная и прекрасная работа так и погибнет». В частности, о романе о Шевченко: «Роман нужен до зарезу, он наверное очень хорош. Пройдет еще 50 лет, и никто не напишет такого романа, а вот он лежит написанный, и его нельзя опубликовать. Какая трагедия!». От этого он переходит к высказыванию мнения, что Хоткевич «наверное, ни в чем и не виновен», «жертва ежовщины!» и прочее.
С женой Хоткевича Белецкий обращается очень дружески, вспоминает общих знакомых, приглашает к себе в гости. Однако, когда она, жалуясь на свое трудное материальное положение, заговорила о «добром старом времени», Белецкий в тонах иронических, но беспрекословных, ответил, что он «терпеть не может доброго старого времени» и на общих примерах начал убеждать ее, что современность, пусть и суровая, несравненно лучше «доброго старого времени». Извиняясь, что он не имеет в виду ее личного горя, он доказывает ей, что современная жизнь в принципах своих лучше, правильнее и справедливее прошлой. И, вообще, разделяя ее нарекания на арест [мужа], он в то же время следил за своей ортодоксальностью.
Стрела».
Архів Гната Мартиновича Хоткевича (1877-1938) нині зберігається у відділі рукописів Інституту літератури ім. Т.Г.Шевченка НАН України. Це фонд № 62. Од. зб. 190. Агентурне донесення Ю.Смолича з’ясовує, що архів зберігся не цілком.
Закінчу розповідь про українського радянського письменника Ю.Смолича важливими документами, що відрізнило його папери від згаданих на початку справ-формулярів на Георгія Дімітрова, Вільгельма Піка та Георгія Малєнкова.
«Сов. секретно.
экз. единств.
Справка.
От Смолич Е.Г. стало известно, что в архиве Смолича Ю.К. находятся статьи, не допущенные к печати (о Хвылевом), материалы для исторического романа о боротьбистах, а также дневник, озаглавленный «Ні до чого» (т.е. не предназначавшийся для опубликования). Дневник содержит записи о событиях, встречах, есть заметки о партийных съездах. По заявлению Смолич Е.Г., записи в дневнике сделаны «с позиций честного коммуниста»; она не намерена кому-либо передавать этот дневник […]
Смолич Е.Г. работает над упорядочением архива, готовит книгу воспоминаний о Ю.Смоличе. Ей прислали свои воспоминания [Леон] Толопко, Торченко, [Петро] Прокопчак, [Юрій] Косач, [Петро] Кравчук, [Микола] Тарновский. Получены письма от многих знакомых из-за кордона, в том числе от лиц, которым Смолич Е.Г. не знает, что отвечать, среди них:
– Дражевская Вера [Артемівна], в прошлом близкая к М.Йогансену, предлагает прислать свои воспоминания. [Художница-графік, дружина Вас. Седляра, сестра Любові Артемівны. Була секретаркою Смолича. Він не раз згадував її у неопублікованих спогадах.] Рекомендовано воспоминания Дражевской в книгу не включать.
– Кардиналовская [Тетяна Михайлівна], жена И.Микитенко [насправді Сергія Володимировича Пилипенка], просит содействовать организации выставки в Киеве художественных произведений своей дочери Мирталы. Рекомендовано просьбу передать Пидсухе А.Н. для согласования с СПУ и продолжения переписки по линии общества «Украина».
Большую активность по увековечиванию памяти Ю.Смолича проявляет жительница г. Умани Суровцева Надежда. […] Одно из предложений Суровцевой: открыть в Умани музей-архив Ю.Смолича, разместив его в «доме Волконского».
Суровцева материально нуждается, получает пенсию в размере 60 руб. Продала полдома, чтобы иметь деньги. Вызывалась на допрос в КГБ. У нее забрали пишущую машинку, обещали дать другую машинку. Писатель Г.Полянкер говорил, что Суровцева знакома с Солженицыным, который посещал ее, а также о том, что она «изменилась», отношение к ней со стороны властей плохое.
Смолич Е.Г. сообщила, что ей прислал копии писем Ю.Смолича проживающий в Москве Снегов Алексей Владимирович (автор ряда жалоб, адресованных руководителям Партии и Правительства, проверялся как возможный исполнитель злобного анонимного письма; с этой целью у Ю.Смолича были взяты письма Снегова, которые переданы в 6 Отд. 5 Управления, направлялись в КГБ СССР.
Примітка заступника начальника І Управління КГБ УРСР полковника В.Цуркана. Снєгов – Йосиф Ізраїльович Фалікзон (1898, Київ – 1989, Москва), діяч КПРС. З 1930 член ЦК КП(б)У. Увязнений 1937. Понад 15 років пробув в ГУЛАЗі Примітка С.Б.).
Смолич Е.Г. просила совета, можно ли использовать эту переписку при подготовке книги и можно ли использовать для сбора воспоминаний его многочисленные связи из числа известных общественных деятелей. […]
В связи с отрицательным отношением Смолич Е.Г. к члену комиссии по наследию Ю.Смолича Митюкову А.Г. можно предложить Смолич Е.Г. ряд не допущенных к печати материалов передать мне (под предлогом предотвращения их распространения, как это, мол, случилось с дневником Женченко). Конечно, полной уверенности, что она пойдет на это, у меня нет. Однако это предложение не вызовет отрицательной реакции Смолич А.Г.
Зам. Начальника І Управления КГБ при СМ УССР
Полковник [підпис] (В.Цуркан)
9 декабря 1976 г.
Рег. № 7485.
Архів Юрія Смолича на прохання його удови Олени Григорівни описала Людмила Андріївна Проценко, фундаторка Центрального державного архіву-музею літератури й мистецтва. Серед співробітників ЦДАМЛМ, що кілька місяців тому відзначив своє 50-річчя, можна назвати Миколу Воробйова, Романа Корогодського, Ігоря Диченка та багатьох інших. Варто навести короткі відомості про те, що стояло за Смоличевими паперами у Галузевому державному архіві СБУ.
«Сов. секретно.
экз. единств.
Утверждаю
Зам. Председателя КГБ УССР
Генерал-майор В.Е.Мякушко [підпис]
19 июля 1980 г.
Постановление
о постоянном хранении арх. личного и рабочего дела № 53141.
«17» июля 1980 г. Я, Зам. начальника 1 Управления КГБ УССР полковник Цуркан В.И., расмотрев материалы работы с бывшим агентом органов госбезопасности «Стрелой» – Смоличем Юрием Корнеевичем, 1900 г. р., умершим 26.VIII.1976 года,
нашел:
Со «Стрелой» до 1976 г. по указанию руководства КГБ УССР поддерживались доверительные отношения, от него получена некоторая информация, по которой составлялись справки. После смерти «Стрелы» с его женой Смолич Е.Г. проводилась опеределенная работа по сохранению и передаче гос. архивам писательских материалов «Стрелы».
Постановил:
Справки о работе со «Стрелой» и Смолич Е.Г. на 14 листах приобщить к личному делу «Стрелы», арх. № 53141. Учитывая историческую ценность имеющихся в личном и рабочем делах материалов, большую известность Смолича Ю.К., как писателя, личное и рабочее дела, арх. № 53141 хранить в 10 отделе КГБ УССР постоянно.
В.Цуркан
Справка: мат-лы по работе со «Стрелой» и его женой в 1972-77 гг. подшиты в 4 разделе, листы 66-79.
Опубліковано: «Стрела» про архів Гната Хоткевича і взагалі // Слово Просвіти. 2017. 12-18 січня. Ч. 2 (898). С. 4-5.