1

Родился я в 1881 году [8/20 марта [38]] в г.Киеве. 8 лет поступил в Киевскую 1-ую гимназию, а затем переехал с дядей своим Салимовским В.К. в Петербург и поступил в Петербургскую гимназию [39], которую и окончил. Затем я окончил Петербургский Университет в 1904 году и поступил на службу в Петербургскую Судебную Палату, где служил до начала и первые три месяца после революции, сначала в должности Пом.[ощника] Секретаря, а затем Секретаря 2-го Уголовного Департамента [Петербургской] Судебной Палаты. [Был надворным советником.] При наступлении в Петербурге голодовки я в Июне месяце 1917 года переехал с семьей на родину в г.Киев, где поселился с первого дня и живу до настоящего времени в бывш.[ей] квартире моей тещи – Карпека Е.Л. [40] по ул. Короленко д. 60. В первое время пребывания моего в Киеве я нигде не служил и, нуждаясь в деньгах, продавал свои старинные вещи, так как в течении 20 лет я собирал предметы старины и искусства в г.Петербурге и в г.Киеве, небольшая часть этого собрания оставалась у меня и до последнего времени. В 1918 году при утверждении в Киеве Советской власти я поступил на службу в Киевскую Военную Инспекцию на должность делопроизводителя, а затем был Пом.[ощником] Инспектора Социалист.[ической] Инспекции. После ухода Советской власти и прихода Деникинцев я делал попытки поступить на службу, но не был принят, согласно закону о том, что служившие в Военном Ведомстве Советских учреждений не имеют права служить в учреждениях деникинцев. К концу лишь пребывания Деникинцев в 1919 году мне удалось получить первое место делопроизводителя санлетучки № 8 Укр.[аинского] Черв.[оного] Креста, с которой я все время совершал разъезды по закупке провианта и медикаментов. В момент прихода в г.Киев польских оккупантов я находился с санлетучкой в дороге из Одессы в Киев и, ввиду занятия Киева поляками н/[аш] поезд был задержан и простоял в пути на ст. Мардаровка 1 ? месяца. Прибыл я в Киев этим же поездом лишь по очищении г.Киева поляками и, желая служить по музейному делу, поступил на службу в Киевский Комитет по охране памятников старины и искусства (Губкопис), в котором я прослужил около 4-х лет [41]. После этого около года я был безработным и снова был вынужден жить продажей отчасти своих старинных вещей, а частью получением комиссионных при продаже вещей моих знакомых, которые в то время поручали мне такую операцию.

В следующих 1925 и 1926 годах я служил приемщиком книг в складах У.Т.О. Киевского Госиздата [42]. В 1927 г. я тоже был безработным и вынужден был опять прибегнуть к продаже как своих старинных вещей, так и поручавшихся мне знакомыми. Между прочим, будучи целый день свободным, я все это время днем ходил по разным антикварным и комиссионным магазинам, которых в то время было много. В магазине Золотницкого я познакомился через владельца магазина г.Золотницкого М.А. [43] с секретарем Киевского Немецк.[ого] консула г.Вольным [44] и от него узнал, что как он, так и немецкий консул г. Зоммер [45] интересуются для обстановки немецкого консульства и их частных квартир купить старинную мебель красного дерева и карельской березы. Когда у меня был случай продажи знакомыми подобного рода вещей, которые и в те времена, да и сейчас являются вещами абсолютно не экспортными, то я в очень редких случаях исключительно в дневное служебное время заходил в Консульство и там продал следующее: консулу 1 кресло карельской березы с выгнутой спинкой (корытко) за 50 руб. и три стула карельской березы за 60 руб., а г.Вольному я продал два столика карточных красн.[ого] дерева за 80 руб. и одну старинную картину за 250 руб. Это все было до закупки Госторгом старин.[ных] вещей для экспорта. С 1927 года и по сегодняшний день я был в консульстве непродолжительное время не более 4-х раз. С момента поступления моего на службу в Госторг я был в немецком консульстве один раз, по поручению т. [Еф.Гр.] Белоцерковского, заведовавшего моим Отделом, чтобы предложить им купить 1 комод карельской березы и 1 бюро красного дерева, которые неправильно закупила наша Житомирская контора и которые были признаны негодными для экспорта экспертами Антиквариата. К нам в контору пришли гр.Зоммер и Вольный и закупили эти вещи по ценам более высоким, чем те, которые были уплочены Житомирской конторой.

В прошлом 1929 году я не был в Консульстве ни одного раза, а в этом году пошел лишь один раз с тем, чтобы предложить купить у нас в Госторге 2 комодика старин.[ного] красн.[ого] дерева, которые также не годны для экспорта, но получил ответ, что гр.Вольный сам уезжает уже из Киева и будет продавать здесь на месте все закупленные им в Киеве старинные вещи, причем получил предложение купить у него часть вещей для Госторга, если найдутся годные для экспорта, а консул г.Зоммер заявил, что ввиду заполнения всего консульства вещами покупку каких-либо вещей он прекратил.

Из частных лиц, которым я в давнишнее время продавал свои вещи, указываю следующих лиц: инж.[енера] Джунковского, которому я продал книжный шкаф, две черные гравюрки. Он сейчас живет в г.Ростове и в Киев сейчас не приезжает. Инженеру Антонову, живущему в г.Нальчике, я продал карточный столик красн.[ого] дерева и комод орехового дерева. Продал год тому назад я проф. Рашбе [46] две картины русских художников, продал я свою хрустальную старинную люстру, стар.[инный] рояль и этажерку инженеру Рейху [47], который около 2-х лет [назад] выехал в г.Ленинград.

Кроме того, очень много своих вещей старины я продал в прежнее время через антиквара Золотницкого, имевшего магазин на Крещатике, и через другие комиссионные магазины. Продавал я в прежнее время свои вещи и антикварам, приезжавшим сюда из Ленинграда и Москвы, а именно гр.Явичу и гр.Мильштейну. С момента операций Госторга в этой области эти лица, боясь ответственности за покупку вещей, в г.Киев уже не приезжали и не приезжают. Сейчас я слышал, что гр.Явич арестован. Слышал я, что покупку старинных вещей в Киеве также производили одно время и поляки из польского консульства, но вещи ничтожные по качеству и притом по очень низким ценам. У этих лиц я никогда не бывал и ни с кем из них никогда знаком не был.

О том, что делается вообще в Госторге в Экспортном Отделе у других лиц, я абсолютно ничего не знаю, так как мой Отдел совершенно изолирован от других операций Госторга, и я являюсь служащим не Госторга, а Ленинградской Конторы «Антиквариат», которая со мной сговорилась об условиях моей работы непосредственно и даже часто ведет переписку о делах не с Госторгом, а лично со мной.

Состою я при Госторге сравнительно немного времени. В 1928 году я служил там лишь шесть месяцев. Вторую половину года я не служил, а в 1929 г. служил с 13 Июня и по сегодняшний день и принят на службу временно на 3 месяца, а сейчас служба моя продлена до 1 Июня т.[екущего] г.[ода.] Со служащими Экспортного Отдела Госторга о каких-либо консульствах или о лицах консульского состава никогда разговоров я не вел. Единственный человек в Госторге, который в очень редких случаях говорил мне о консулах, есть гр.Ефименко, служащий швейцаром. Он иногда оказывает услуги по покупке билетов иностр.[анным] подданным, уезжающим из Киева, и самим консулам. От него единственного я слышал, что Киевская контора приобрела автомобиль немецкого консула и передала его Губисполкому. Гр. Ефименко подрабатывает и у меня исполнением поручений по упаковке вещей и в это время рассказывает мне «госторговские новости».

Знаком ли кто-либо из наших служащих с кем-либо из консульского состава, я не знаю, равно не знаю, бывает ли кто-либо там, ибо уже больше года я там не бываю вовсе.

Закупка вещей на частном рынке идет незначительная. Закупаем у частных лиц мы ежемесячно на сумму до 1000 руб. Всего же заготовка определяется ежемесячно в сумме около 5000 руб., а в этом месяце дойдет до суммы 10 000 руб., причем почти вся эта сумма падает на закупки вещей в государ.[ственных] учреждениях, а не у частных лиц. Вещи приносят или сами владельцы, или же сообщают свои адреса. Продают вещи иногда также и лица по поручению владельцев.

За все 12 лет революции я написал за границу лишь 2 письма. Одно из них в г.Париж два года тому назад гр.Гринбергу А.Г., служившему вместе со мной в библиотеке Музея искусств ВУАН”а и уехавшему в Париж лет 7-8 тому назад. Мне предложили купить в Киеве старинную головку, акварель, и я просил по фотографии передать знатокам, определить школу и эпоху этой картины, а также ценность одного кресла, но получил ответ, что по фотографиям экспертизу произвести нельзя. Во втором случае около года тому назад я написал письмо в Варшаву г. Сандальжи С.И. [48], служившему вместе со мной с 1919 года в Киевской Картинной галерее секретарем и получившему разрешение на выезд с семьей как Турецкому подданному заграницу в 1926 или [19]27 годах.

Никаких других писем за все эти 12 лет заграницу я не писал. В моем антикварном отделе закупка ковров производится в ничтожном количестве. Так, за 10[-ти]месячный период н/[ашей] работы мной закуплено ковров в госуд.[арственных] учрежд.[ениях] и у частных лиц не более как 12-15 штук. Никаких “поставщиков” ковров у меня не имеется. В той же комнате, где работаю я, есть и другой специалист Кустпромэкспорта, покупающий исключительно ковры в большом количестве. Я же покупаю исключительно очень старинные ковры, которых на рынке попадается мало.

Никаких покупок валютных, т.е. экспортных вещей помимо Госторга я не произвожу по той простой причине, что приглашен я на службу не постоянную, а временную, в зависимости от количества и качества закупленных мной для Антиквариата вещей, через 3 месяца срок моей службы за истечением договора прекращается и вопрос о продлении службы будет разрешен в Ленинграде в зависимости от ценности и количества закупленных мной за год вещей. Кроме того, нужно иметь в виду, что на антикварном рынке уже существует давно положение, при котором продать вещь здесь на месте в Киеве в данное время нет никакой возможности, так как всем известно, что частные лица – профессора-медики и инженеры – покупку предметов роскоши совсем прекратили, прекратили окончательно также покупку и те немногие лица из консульства, которые еще год тому назад кое-что покупали, но по дешевым ценам. Не приезжают также сюда и столичные антиквары. Таким образом, покупать вещи хотя бы и ценные для того только, чтобы их складывать до неизвестного момента, является нелогичным и требовало бы массы денег, которыми сейчас граждане УССР не обладают вообще в достаточном количестве. Около месяца тому назад из Ленинграда пришла переоценка около 40 предметов, закупленных мною по цене за всю партию в 2687 руб. (приблизительно), в Ленинграде комиссией специалистов – оценка в сумме 3967 руб., таким образом, при покупках мною даже в пределах цен на местном рынке соблюдена экономия в 1000 с чем-то рублей.

Примітки

38. Відомості Ольги Данилівни Карпеко.

39. Приватна гімназія Якова Григоровича Гуревича містилась у Петербурзі на розі Ліговки й Басейної (ЦДАГО України. Ф. 263. Оп. 1. № 54059 ФП / кор. 1219. Арк. 8).

40. Карпеко (дівоче прізвище Ярмуш) Євгенія Луківна – перша дружина почесного попечителя Чернігівської чоловічої гімназії Данила Олександровича Карпеки (28 січня 1856, с.Ловра – 19 липня 1914, там само). При с.Янівці 1903 він мав 483 десятини землі (записи на авторському примірнику 2 тому «Малоросійського родослівника», що зберігається у мене). Його друга дружина – Олена Севостянівна Козакевич.

41. Наприклад, у протоколі засідання Комітету охорони пам”яток мистецтва і старовини від 24 серпня 1922 року зазначено: слухали – «5. Доклад тов. Глевасского о результатах обследования клуба милиции». Ухвалили: «Из”ять для передачи в Музей обнаруженных там стол Екатерининского времени и картину 60-тидесятых годов» (КОДА. Ф. р-742. Оп. 1. № 175. Арк. 15). 1922 був членом Комісії для утворення Київської картинної галереї (тепер Київський музей російського мистецтва; див.: Дахнович А. Київська картинна галерея // Український музей. Зб. 1. К., 1927. С. 217).

42. Переказуючи автобіографію, С.Глеваський акуратно обійшов факт свого попереднього арешту. У грудні 1926 його притягували до відповідальності за 180 ст. УК (ЦДАГО України. Ф. 263. Оп. 1. № 54059 ФП / кор. 1219. Арк. 8).

43. Золотницький Мойсей Абрамович – купець 2 гільдії. М.В.Нестеров згадував про ескізи Врубеля до Кирилівської церкви:

«Эскизы эти были тогда разбросаны по Киеву, их можно было встретить у антиквара Золотницкого, приобретшего их за гроши, причем наш Михаил Александрович, не знавший, «что такое деньги», уверял всех, что «добряк» Золотницкий чуть ли не озолотил за них его, Михаила Александровича» (Нестеров М.В. Давние дни: Встречи и воспоминания. М.: Искусство, 1959. С. 306).

Відомі оголошення:

«Золотые старин.[ные]: часы, табакерки, флаконы, медальоны, нессесеры, этви, порт-визиты, шатлены с эмалью, драгоц.[енные] камни [с] жемчугом и друг.[ие] всевозможн.[ые] древние вещи, также драгоцен.[ные] камни и жемчуг покупает по любительским ценам единственный в Киеве специальн.[ый] маг.[азин] «Antiquites» М.Золотницкого, Институтская, 1. Платиновые монеты в 3, 6 и 12 руб. и лом платины, золота и серебра покупаю по курсу. Оценка, экспертиза бесплатно. Каталог монет высылаю за 1 р. 50 к.» (Киевлянин. 1913. 23 мая. № 141. С. 7);

«Старинные вещи, драгоц.[еные] камни, жемчуг, платину, золото и серебро покупает по наивысшим ценам М.Золотницкий, Крещатик, угол Институтской, д. Биржи […]» (Киевлянин. 1916. 23-го марта. № 83. С. 4);

«Только в магазине «Antiquites» на углу Крещатика и Институтской можете получить лучшие цены за Ваши старинные вещи, драгоц.[енные] камни, жемчуг, платину, золото и серебро. М.А.Золотницкий, Крещатик, 13» (Последние новости. Вечерние. К., 1919. 1 января / 19 декабря. № 5368. С. 1).

Павло Лозієв розповідав про відрядження до Переяслава (липень 1920):

“Додам ще, по повіту блукають грабіжники-антиквари, які купують, перекуповують, а то й просто грабують ріжні цінні збірки книжок, річей і музеїв. Тут треба б було звернути особливу увагу на відомого всім в Київі антиквара Золотницького” (НБУ ім. В.І.Вернадського. ІР. І, 26174).

Його крамниця існувала на Хрещатику до 1926, після чого він виїхав до Франції. Мабуть, його батько – купець 2 гільдії Абрам Яковлевич Золотницький, що мав крамницю на Хрещатику, 23, проти пошти. Оголошення: “Вещи старинные и редкие, а также драгоценные камни, жемчуг, лом платины, золота и серебра покупает А.Я.Золотницкий. […] Фирма сущ.[ествует] с 1856 г.” (Киевлянин. 1915. 15 ноября. № 315. С. 5), “А.Золотницкий. Основ.[ан] в Киеве в 1854 (sic). Telephone Elysees 63-89. A la Vieille Russie. 18 Faubourg St. Honore 18. Париж. Драгоценности. Старинные вещи. Русское искусство” (Возрождение. Paris, 1927. 31 марта. № 667. С. 4). Кого з цих двох стосуються спогади Нестерова і розповідь Лозієва, невідомо.

44. Вольний Альфонс (1889 – ?) – секретар німецького консульства. Працював у Києві з дружиною Жозефіною з 1924 до 1935-го (ЦДАГО України. Ф. 263. Оп. 1. № 58606 ФП / кор. 1483. Арк. 33).

У чекістських паперах Вольний і його дружина характеризуються як особи доброзичливо наставлені до СРСР. Вказано також, що обоє вони займались перевезенням контрабанди з Берліна до Києва і були зв”язані з берлінськими спекулятивними колами (Центральний державний окремий архів, м. Москва. Ф. 772. Оп. 1. № 7. Арк. 10-12). 3 квітня 1928 року Федір Ернст занотував у щоденнику: “Був секретар німецького консульства Вольней в справах вивозу за кордон майна був.[шого] консула Стефані” (ІМФЕ ім. М.Т.Рильського НАН України. Ф. 13-1. Од. зб. 7. Арк. 68 – зв.). Ернст поставив справу на офіційну основу. Було сформовано комісію з кількох музейників. 7 квітня у щоденнику з”явився наступний запис:

“З 10 год. ранку комісія з Гіляровим та Дахновичем у німецькому консульстві – огляд картин та меблів. Згідно роз”яснення представника митниці, оплаті митом не підлягають. Дозволено вивезти все, крім двох гарнітурів корельської берези” (Арк. 69).

45. Зоммер Рудольф – німецький консул у Києві. Заступив Стефані, останню виїзну візу якому було видано 14 лютого 1928 року на строк до 14 березня. Перекладачка Вероніка Черняхівська, що знала Зоммера досить близько, згадувала:

“У нього на столі стоїть чорно-жовто-червоний прапорець. Я спитала його якось жартома, чому він не замінить жовтої фарби білою – schwarz-weiss-rot, а він мені відповів, що ніколи не був націоналістом і що взагалі почуває себе добре лише за межами Німеччини” (ЦДАГО України. Ф. 263. Оп. 1. № 38786 ФП / кор. 427. Арк. 78 зв. – 79).

46. Рашба Яков Євсейович (нар. 5 січня 1879, с.Миколаївка Канівського пов.) – лікар, фахівець із внутрішніх хвороб (Наука и научные работники СССР. Часть VІ: Без Москвы и Ленинграда. Ленинград, 1928. С. 343).

47. Правдоподібно, Николай Николайович Рейх, співробітник транспортного сектору "ГИПРОМЕЗ"у", на початку 1930-х років мешкав на проспекті 25 жовтня (Невському; Наука и научные работники СССР. Часть V: Научные работники Ленинграда. Ленинград, 1934. С. 306).

48. Сандальжі Селім – музейний працівник. Член Ради (з 7 липня 1922 – Комітету) охорони пам”яток мистецтва і старовини (КОДА. Ф. р-742. Оп. 1. № 175. Арк. 22).