Большой Террор 1937-38 годов

Сергей Белоконь

Стержнем массовых репрессий стало решение ЦК ВКП(б), датированное пятницей 2 июля 1937 года «Об антисоветских элементах». Выписка из протокола была послана Ежову, секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий. Подписал это решение Иосиф Сталин [287]. Задолго до публикации этого документа, никогда его не читая, А.Авторханов реконструировал эту инструкцию

«по изъятию остатков враждебных классов. В инструкции буквально указывались нормы (в процентах), которые давались каждой республике или области для арестов. Они для того времени были довольно скромными – от трех до четырех процентов к общему населению. Если брать весь СССР, то это означало ликвидацию около 5 000 000 человек. Я уверен, что этот «план заготовок людей» был значительно перевыполнен» [288].

Текст этого исторического документа теперь опубликован. В телеграмме, посланной секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, приказывалось:

«[…] взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы, были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке» [289].

Таким образом, количество людей, назначенных к изъятию, определяли местные органы НКВД, базируясь на своих «учетах» [290].

Информация с мест о количестве «антисоветских элементов» поступала в течение нескольких недель. Как пример было опубликовано письмо секретаря Московского комитета ВКП(б) Н.С.Хрущева, адресованне Сталину:

«Сообщаю, что всего уголовных и кулацких элементов, отбывших наказание и осевших в гор.Москве и Московской области учтено 41 305 чел. Из них уголовного элемента учтено 33 436 чел. Имеющиеся материалы дают основание отнести к 1-й категории уголовников 6500 чел. и ко 2-й категории – 26 936 человек.

[…] Кулаков, отбывших наказание и осевших в г.Москве и районах области учтено 7 869 человек. Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1-й категории 2 000 чел. и ко 2-й категории – 5 869 человек.

Комиссию просим утвердить в составе тт. Реденс – Нач. Управления НКВД по М.[осковской] О.[бласти], Маслова – Зам.прокурора Московской области, Хрущева Н.С. – Секретаря МК и МГК […]» [291].

Исходя из какого-то среднего уровня, в соответствии с масштабами республик, краев и областей, московский центр установил лимиты, определившие масштаб операции. Ответственным за ее проведение был назначен заместитель Ежова М.П.Фриновский [292]. В пятницу 30 июля 1937 года Фриновский направил на утверждение Политбюро оперативный приказ Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов». Он содержал подробную программу операции с лимитами на каждую область.

Что это означало? Все подлежавшие репрессиям люди, были разделены на две категории. Первая подлежала немедленному аресту и расстрелу, другая – заключению в лагерях или тюрьмах на различные сроки. В течение четырех месяцев должны были быть репрессированы 259 450 человек, из них убиты сразу 72 950. Местные руководители имели право получать из Москвы дополнительные лимиты на репрессии. Кроме того, заключению в лагеря или ссылке могли подвергаться семьи репрессированных. Бывший ответственный редактор одной из украинских газет А.И.Бабинец рассказал Рою Медведеву, как однажды его пригласили в управление НКВД отредактировать введение к обвинительному заключению:

«Работая ночью в кабинете начальника управления, Бабинец слышал, как начальник обзванивал районные отделения НКВД и требовал увеличить показатели борьбы с «врагами народа». «Сколько у тебя взято на сегодня? – кричал в трубку начальник управления. – Двенадцать? Мало, очень мало. А у тебя? – звонил он уже в другой район. – Шестьдесят? Хорошо, молодец. Смотри не подкачай к концу месяца». «Как, ты арестовал всего пять человек? – отчитывал начальник управления третьего собеседника. – Что, у тебя в районе полный коммунизм построили, что ли?» Потом, обратившись к Бабинцу, начальник управления сказал: «Приходится нажимать. А то ведь скоро позвонят из Москвы, что я должен говорить им, как я должен перед ними отчитываться?» [293].

В 1992 году Г.Ковтун, В.Войналович и Ю.Данилюк впервые опубликовали сведения из дела архива СБУ, имевшего гриф «Выдавать только с разрешения председателя Комитета государственной безопасности УССР». В следующем году Олег Бажан и Виктор Войналович раскрыли его содержание подробнее. Они сообщили, что сначала по УССР был установлен лимит на арест 28800 граждан, из них предлагалось расстрелять 8000, сослать 20800 [294].

Подчеркивалось: «[…] приказываю – с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников» [295]. В этот день началась вакханалия настоящего Большого Террора. Г. Приходько вспоминал о своем сокамернике-чекисте:

«Христиновский начальник рассказал, что в начале ежовской эпопеи он получил директиву арестовать в районе 3800 человек. Арестовав всех, кто когда-то уже сидел за политические дела и все же вернулся домой, и всех тех, о ком имелись сообщения «сексотов», он увидел, что план не выполнен. А его же нужно перевыполнить! Тогда начальник предложил председателям сельсоветов представить списки тех, кого нужно арестовать. Величина «контрольного числа» была определена (для каждого сельсовета) соразмерно к количеству дворов. План (таким образом) был перевыполнен, и «враги народа» при помощи дубовой палки – «оформлены». Христиновский начальник надеялся, по-видимому, за свой труд получить орден, а вместо того сам попал в «контрольное число», которое нужно было обеспечить областному начальнику» [296].

А.Солженицын абсолютно прав в своих рассуждениях о терроре 1937 года:

«Наша судьба угодить в смертную камеру не тем решается, что мы сделали что-то или чего-то не сделали, – она решается кручением большого колеса, ходом внешних могучих обстоятельств. […] А истинный посадочный закон тех лет был – заданность цифры, разнарядки, разверстки. Каждый город, район, каждая воинская часть получали контрольную цифру и должны были выполнить ее в срок. Все остальное – от сноровки оперативников. […] Органы чаще всего не имели глубоких оснований для выбора – какого человека арестовать, какого не трогать, а лишь достигали контрольной цифры» [297].

Одну татарку, проходившую в бумагах как троцкистка, переименовали в «буржуазную националистку» на том основании, что «по троцкистам у НКВД план перевыполнен, а по националистам они отстали, хоть и взяли много татарских писателей» [298].

О ходе выполнения решения ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 года интересно рассказал Реденс. Бывший начальник ГПУ Украины (1932 – февраль 1933) Станислав (Стах) Реденс, женатый на сестре жены Сталина Анне Сергеевне, т.е. человек, который участвовавший в разработке стратегии репрессий и в мышлении которого отразилась логика командарма, а не «окопная правда», свидетельствовал:

«Затем началась операция по изъятию уголовных, продолжающих преступную деятельность, кулаков, быв. белых, быв. полицейских чинов, священнослужителей, быв. эсеров, бежавших из ссылки, и прочего антисоветского элемента […]. Перед началом этой операции было созвано совещание наркомов, начальников областных и краевых управлений НКВД, которое было в июле 1937 года […]. Были установлены лимиты для каждой области […]. Для Московской области цифра была определена на первую категорию 6000 и вторую 30000 (в то время еще не выделены Рязанская и Тульская области). По другим областям определял цифры Фриновский […]» [299].

Должность наркома внутренних дел УССР в дни и месяцы Большого Террора занимал И.М.Леплевский – с понедельника 14 июня 1937 года до вторника 25 января 1938 года [300]. Родился он в 1894 года, расстрелян в 1938-м. Образования он не имел («самоучка»). Именно при нем машина уничтожения действовала особенно интенсивно.

В четыре месяца не уложились. Операция развертывалась далее. 5 сентября, 29 сентября и 11 декабря 1937 года Леплевский еще трижды обращался к НКВД СССР с просьбой об установлении дополнительных лимитов. Ю.Шаповал и его соавторы приводят сентябрьскую докладную Леплевского:

«По моему ходатайству от 5 сентября этого года лимит 1-й категории был Вами увеличен на 4 тыс. 200 человек. С начала операции до 27 сентября этого года областными тройками по Украине в целом уже осуждено 23158 человек, по 1-й категории – 5458, по 2-й категории – 13700 человек. Таким образом, в пределах утвержденного лимита тройки в ближайшие дни рассмотрят дела на оставшихся 9842 человек (по 1-й категории – на 2742 чел., по 2-й категории – на 7100). На 28 сентября на Украине есть еще 13764 арестованных по кулацкой операции, дела которых не рассмотрены тройками, кроме того, в областных тройках НКВД УССР есть материалы, на основании которых можно еще репрессировать более 15 тыс. человек. Тем более, что с организацией на Украине четырех новых областей (Полтавской, Николаевской, Житомирской, Каменец-Подольской) и приближением тем самым руководства из областных центров к районам усиливается оперативный натиск на кулацкий и другие контрреволюционные элементы. Прошу утвердить дополнительные лимиты для Украины по 1-й категории – 4500 чел., по 2-й категории – 15200 человек» [301].

Союзный наркомат поддержал это ходатайство. Предварительно установленные лимиты были увеличены: по первой категории до 26150 человек, по второй – до 37800, вместе – до 63950 [302], то есть втрое больше, чем предусматривалось сначала.

Первые московские публикации раскрывали только фрагменты. «Московские новости», например, опубликовали датированный 31 января 1938 года протокол № 57 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) «Об антисоветских элементах», провозглашавший:

«Принять предложение НКВД СССР об утверждении дополнительного количества подлежащих репрессии бывших кулаков, уголовников и активного антисоветского элемента по следующим краям, областям и республикам:

[…] Украинская ССР – 6000 ч.[еловек] по 1 категории» [303].

Этим вырванным из контекста документом дело тогда и ограничилось. Такова была типичная горбачовско-ельцинска полуправда.

17 февраля 1938 года новоназначенный (с 25 января [304]) нарком внутренних дел УССР А.И.Успенский обратился к Ежову с ходатайством:

«Прошу Вашей санкции на образование при НКВД УССР Судебной тройки под моим председательством […] в составе членов тов. Бурмистенка (2-го секретаря ЦК КП(б)У) и и.о. Прокурора УССР тов. Яченина. Для разбора дел по этой тройке прошу разрешить лимит по 1-й категории в количестве 15000» [305].

То есть, уже получив (31 января) дополнительный лимит на 6 тысяч человек по первой категории, он просил, как видим, еще. Этот еще один дополнительный лимит НКВД УССР получило, но на середину мая исчерпался и он, и НКВД УССР обратилось с новым ходатайством о разрешении осудить по первой категории еще 35 тысяч человек. Такое разрешение опять было получено.

О.Бажан и В.Войналович опубликовали сводные сведения об арестованных и расстрелянных в конце 1937-го – в начале 1938 года вследствие выполнения приказа № 00147, но указывают: «Но даже этой печальной статистикой не ограничивались последствия смертоносной «энкаведистской операции». К сожалению, они не сообщают, что представляет собой документ с этими сводными сведениями, кто его составил и как он датируется, не ориентируют, каковы хронологические рамки приведенных данных и насколько они представительны. Так или иначе, числа в этом документе такие:

Авторы указывают, что в конце 1937-го – начале 1938-го года было арестовано 111 675 граждан [306].

Примечания

287. Здесь названа Черниговская область. Была назначена тройка в составе Маркитана, Сомовского и Склярского, на 1 категорию назначено 244 человек, на 2 – 1379. Маркитан Павел Филиппович (1887 – 1937) – с 1932 (1933 ?) года секретарь Черниговского обкома. 27 августа 1937 года арестован. Выездная сессия Военной Коллегии Верховного Суда СССР 24 сентября 1937 года определила ему расстрел (ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 1. № 441. Л. 186; № 511. Л. 191; № 31628 ФП / кор. 197. Л. 34, 40).

288. Авторханов А. Технология власти. Изд. 3. Б.м.: Посев, 1983. С. 410.

289. Расстрел по разнарядке // Труд. 1992. 4 июня. № 88 (21612). С. 1, 4.

290. Сообщая 4 июля 1990 года на встрече с делегатами XXVIII съезда, что «80 процентов людей погибли по доносам соседей, товарищей», секретарь ЦК КПСС А.Н.Яковлев не указал источника своих сведений («Утки» летят над Кремлем // Комсомольская правда. 1990. 10 июля. № 156 (19856). С. 3).

291. Там же.

292. См. о нем: Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова, Кн.2. С. 545.

293. Медведев Р. О Сталине и сталинизме. С. 459.

294. Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині // Реабілітовані історією. К.; Полтава: Рідний край, 1992. С. 22. Ср.: Бажан О., Войналович В. Війна проти власного народу // Літ. Україна. 1993. 29 липня. № 30 (4543). С. 3.

295. Расстрел по разнарядке. С. 4.

296. Приходько М. На роздоріжжях смерти. Вінніпег: Тризуб, 1949. С. 68. Цит. по: Соловей Дм. Голгота України. С. 248. Пор.: С. 273.

297. Солженицын А. Архипелаг ГУЛаг. [Том] І-ІІ. С. 441.

298. Гинзбург Евг. Крутой маршрут. С. 135-136.

299. Документи з історії НКВД УРСР // Наше минуле. К., 1993. Ч. 1 (6). С. 41. Реденс оперировал этой статистикой, поскольку после Киева перешёл работать в УНКВД Московской области, а затем был наркомом внутренних дел Казахской ССР.

300. См. о нём: Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні. С. 143-186.

301. Там же. С. 167-168. Обратный перевод. Публикаторы не указывают точной даты документа, но из его содержания следует, что это докладная от 29 сентября.

302. ГА СБУ. № 312. Л. 28. См.: Ковтун Г.К., Войналович В.А., Данилюк Ю.З. Масові незаконні репресії 20-х – початку 50-х років на Полтавщині. С. 22; Бажан О., Войналович В. Війна проти власного народу. С. 3.

303. Встречные планы по уничтожению собственного народа // Московские новости. 1992. 21 июня. № 25 (620). С. 19.

304. Золотарьов В. Біографічні відомості. С. 562.

305. ГА СБУ. Спр. 312. Л. 5. Цит. по выписке, опубликованной в переводе: Пащенко Володимир. Свобода совісті в Україні: Міфи і факти 20-30-х років. К., 1994. С. 160.

306. Бажан О., Войналович В. Війна проти власного народу. С. 3. Как видим, данные по Киевской области содержат какую-то ошибку.